Александр Щелоков - Переворот [сборник]

Шнапсштоф для убедительности оторвал зад от кресла и ткнул пальцем в седалище, туда, где, по его мнению, могла быть пробоина.

— Сядь, Давид. И не тычь себя пальцем в тухес. Это неприлично. Что касается генерала, он необходим только на первом этапе. Перевороты, как ты знаешь, одним туром не оканчиваются. Для второго у нас есть свой генерал. Мы им и заменим первого.

— У тебя есть еще генерал?!

— У денег бывает все, Давид.

— Ой, Леопольд! Кормить двух генералов — не еврейское это дело. Ты сильно тратишься.

— Это не траты, а инвестиции. В Вене должны понимать разницу, если она не ясна тебе.

— И все же рубли печатаешь не ты.

— Зато я их делаю.

— Это хорошо. Герр Гольдман просил передать тебе, чтобы ты действовал быстро и решительно. Пока у вас, в этой стране, не разобрались, что можно, чего нельзя. Не знаю точно, но говорят, будто какой-то мавр вроде или негр сорвал миллиардный куш, пообещав простакам быстрое обогащение.

— Было, — кивнул головой Васинский. — Рванул мавр и угас. Мне такое не подойдет. Есть другие варианты. Можно брать деньги честно, но не менее круто.

— Например?

— Стоит ли раскрываться, идучи на рать? Лучше уж, идя с рати.

Шнапсштоф не понял русского юмора.

— Нет, давай изложи. Обсудим вместе. Иначе, если дело сорвется, твои акции там, — большой палец указал за окно в неопределенную даль, — сильно упадут.

— Комбинация простая. Я подскажу своим мужикам в Центробанке, как им уменьшить дефицит бюджета. Без дополнительной эмиссии. Они сыграют на понижение курса рубля на бирже. Я под шумок продам миллионов двадцать баксов. Через пару дней правительство вернет курс на прежний уровень. Это даст мне двадцать миллиардов рублей…

— Ой, Леопольд, а если курс не вернут?

— Вернут. Не сидеть же им самим в дерьме по уши? Как иначе подправить дефицит?

— Дай-то Бог, Леопольд. Ты — голова! Только будь осторожен.

Третьим собеседником Васинского в тот день стал начальник его личной охраны Арнольд Шапиро, крутой вояка, прошедший выучку в войсках спецназа и закрепивший навыки в Афганистане. Мускулистый, сосредоточенный, не улыбающийся по пустякам, Шапиро относился к шефу с большим почтением. Ко всему они были двоюродными братьями, и это их особо сближало.

— Что там произошло на встрече депутата и генерала? — спросил Васинский озабоченно. — Прежде чем говорить о главном, ты должен изложить мало-мальски приемлемую версию. Я ведь тоже отчитываюсь. Как могло выйти, что в пустынном месте, где заведомо никого Не должно быть, оказался человек?

— Это чистая случайность. Нелепое совпадение.

Васинский внимательно посмотрел на Шапиро, пытаясь определить, в какой мере тот говорит правду, в какой покрывает свой промах.

— Кто, кроме тебя, знал о предстоящей встрече?

— Никто. Я не делюсь информацией, которую получаю от вас, даже со своим замом. Дело сотрудников сопровождать и охранять тех, кого приказано.

— Сколько шансов, что произошла утечка сведений?

— Ни одного.

— Как бы я возрадовался, если бы это было правдой. Вы установили, кто там был?

— Да.

— Почему его…

— Пытались, но ничего не вышло. Машина взорвалась раньше, чем он в нее сел.

— Фу, Арнольд! Избавь меня от таких подробностей. И все же, почему не вышло? Опять случайность?

— Думаю, так.

— Две случайности подряд у меня вызывают сомнения. Может, вы имеете дело с высоким профессионалом?

— Мы навели о нем справки. Это Синицын Валерий Алексеевич. Кандидат биологических наук. Занимается орнитологией. Со спецслужбами не связан.

— Твоими бы устами да мед пить, Арнольд. Почему же вам, таким ушлым, не удается схватить этого птицевода? Не связан со спецслужбами… А ты уверен, что не сегодня, так завтра он может туда обратиться? За защитой от твоих ищеек? И у него есть с чем прийти. Вы хоть нашли кассету?

— Нет. Обыскали всю квартиру от антресоли до лоджии…

— Значит, он знает ценность материала. Где он сам сейчас?

— Выясняем.

— Он что, ушел от твоих специалистов?

— Да.

— Может, им перестать платить?

— Они постараются, Леопольд Яковлевич.

— Я надеюсь только на тебя. Понял? А теперь перейдем к главному.

— Слушаю.

— В нашей игре, Арнольд, все фигуры уже расставлены. Пора объявлять шах королю.

— Объявлять шах или ставить мат?

— Ты торопишь события, мой дорогой. Сперва на доске создается нужная комбинация и объявляется шах…

— Я понял. Для Создания такой комбинации у меня все готово.

— Какой фигурой ты намерен объявить шах?

— Пойду с ферзя.

— И такой есть?

— Да.

— Русский?

— Да.

— Кто давал рекомендации?

— Ребята из «Моссада» делали ему заказ на двух арабов. — И?

— Все было сработано чисто. В Париже. Главное — никаких следов специалиста полиции не удалось обнаружить.

— Хорошо, начинай. Но учти, ответственность на тебе.

— Она на мне все время, Леопольд Яковлевич. Будьте спокойны.

Шапиро встретился с Ферзем, обговорив заранее место и время рандеву по телефону. Ферзь согласился на встречу лишь после того, как ему был назван пароль, действовавший в отношениях с клиентами по последнему «парижскому» делу.

Шапиро, сказав водителю, куда подъехать, отправился в путь на метро. Доехав до станции «Улица 1905 года», поднялся по эскалатору и вышел на площадь к тесным рядам ларьков. В руке он держал дамский цветастый зонтик.

Светило солнце. Площадь переполняла толпа торгующих, покупающих и просто праздно толкущихся здесь людей. Кого тут было больше — приезжих или москвичей, определить на глаз не смог бы даже опытный социолог.

Обойдя скульптурную группу борцов революции, сделанную во всем блеске казенной бездарности, Шапиро остановился у постамента. К нему тут же подошел мужчина в строгом костюме, с ярким галстуком и дорогой золотой заколкой на нем. На вид ему было лет пятьдесят — пятьдесят пять. Круглое, чисто выбритое лицо не несло на себе никаких запоминающихся черт. Такое могло в одинаковой мере принадлежать и Ваньк^, не осилившему начальной школы, и профессору, возглавляющему режимный оборонный институт.

Посмотрев на Шапиро проницательными глазами, подошедший спросил:

— Это вы мне звонили?

— Вы часовщик?

— Да.

— Мне нужен мастер, способный отремонтировать старый «Мозер».

— Надо посмотреть. Может быть, и смогу. Моя машина рядом. Поехали?

— Моя тоже. Может, лучше на ней?

— Вам необходимо, чтобы кто-то знал, где вы ремонтируете золотые коллекционные часы? Пожалуйста.

— Вы правы.

Разговор в машине начался со взаимной проверки.

— Вы, помнится, — произнес часовщик, — сказали мне, что знаете господина Бергмана.

— Моше Бергмана, — поправил его Шапиро. — Мы отдыхали вместе на Лазурном берегу.

— О! И он посоветовал вам обратиться ко мне?

— Да. Моше сказал: это ювелирный мастер. Мне именно такой и нужен.

— Меня зовут Василий Васильевич, — только теперь представился часовщик. — Фамилия Штанько. Полковник Штанько, к вашим услугам.

— Очень приятно. Я Алексей Михайлович Ремезов. Вас устроит?

Основная часть беседы проходила в квартире, которую снимал Штанько. Они устроились рядом с большим письменным столом, заваленным книгами и газетами.

— Вы, насколько я понимаю, — начал Штанько, — хотите сделать заказ?

— Да, такое желание есть.

— В таком случае я буду называть вас «генерал». Каждый, кто делает заказы полковнику Штанько — г- генерал. Это вас не обидит? Мне так проще.

Шапиро пожал плечами, показывая, что ему все равно.

— Вы знаете, что в часовом деле я занимаюсь только тем, что требует радикальной технологии?

— Да, именно поэтому мы обращаемся к вам.

— «Мы» — это означает, что за вами кто-то стоит?

— Мои работодатели.

— Хорошо, о них мы поговорим позже. Теперь назовите мне…

— Значит, вы беретесь?

— Дорогой генерал, я готов выполнить любую по сложности работу. Важно договориться о цене.

— Надо убрать президента.

— Компаний? Банка? Фирмы?

— Страны, — сказал Шапиро.

На лице Штанько не проявилось ни удивления, ни испуга.

— Вы знаете, во что это обойдется, генерал?

— Представляю.

— И вы готовы платить?

— Готов.

— Я вас уважаю, генерал. Вы нужный человек на нужном месте. Такой заказ делает вам честь. Уточним детали, — Штанько потер руки, как это делают люди, согревающие прихваченные морозом пальцы. — Я вижу три возможных метода. У каждого свои достоинства и недостатки. Выбрать вариант — право заказчика.

— Слушаю, — Шапиро устало прикрыл глаза. На лице его при этом не дрогнула ни одна жилка.

— Первое — террористический акт. Выстрел снайпера или добровольца-смертника. Представьте, большой митинг, толпа и… Нужно только ваше согласие. Преимущество — акт будет совершен на глазах огромной толпы.